ЛЕВ ТОЛСТОЙ, ЕВАНГЕЛИЕ И ДУХОВЕНСТВО
Самый глубокий анализ несостоятельности религиозного догмата, раскрывший факты фальсификаций идей Христа в Евангелиях, был сделан Л. Н. Толстым. Его философские работы оказались в такой опале у официальных и духовных и светских властей, что полностью были изданы лишь в Париже. В России же они расходились в виде своеобразного «самиздата», а посему были почти недоступны широкому кругу русских читателей. Даже с советское время пресловутое «толстовство» также закрыло возможности публикации философских идей великого русского писателя. Когда сейчас начинаешь понимать, чего мы были лишены в страшные годы «пролеткульта», когда нас пичкали классиками немецкой философии, говорили, что русской философии нет — становится страшно. Фактически в стране осуществлялся духовный геноцид, была произведена «духовная кастрация» целого народа. Это жуткое, трудно поправимое преступление, последствия которого вылились во всеобщий духовный тупик. Без освоения громадного наследия русской философской школы — начиная с Н. Ф. Федорова, Вл. Соловьева,
Н. Бердяева и кончая К. Циолковским — одними призывами о возрождении духовности проблем нашего времени не решить.
Но вернемся к учению Христа и христианству и вчитаемся в рассуждения Л. Н. Толстого о них....«Непонимание учения Христа в его истинном, простом смысле, в наше время…было необъяснимо, если бы этому непониманию не было причин. Одна из этих причин та, что как верующие, так и неверующие, твердо убеждены, что учение Христа понято ими давно и так полно, несомненно и окончательно, что никакого другого значения кроме того, которое они придают ему, в нем быть и не может. «Самая сильная струя воды не может прибавить ни капли жидкости в сосуд, который полон»…(Какой замечательный образ современного стериатипного мышления!) Христианское учение представляется людям нашего мира именно таким — давно и несомненно каждому до мельчайших подробностей известным учением, которое не может быть понимаемо иначе как так, как оно понято. Христианство понимается теперь исповедующими церковное учение, как сверхъестественное, чудесное откровение обо всем том, что сказано в символе веры; неверующими же — как пережитое человечеством проявление его потребности веры в сверхъестественное — как историческое явление, вполне выразившееся в католичестве, православии, протестантстве, и не имеющее уже для нас никакого жизненного значения. Для верующих значение учения скрывается церковью, для неверующих — наукой.»
Разбирая тексты Евангелий, Л. Н. Толстой доказывает, что квинтэссенция учения Христа сосредоточена в Нагорной проповеди. Однако люди религиозного и научного мышления впадают в недоразумение.
«Недоразумение состоит именно в том, что учение Христа руководит людьми иным способом, чем руководят учения, основанные на низшем понимании. Учения общественного жизнепонимания руководят только требованием точного исполнения правил и законов. Учение Христа руководит людьми указанием им того бесконечного совершенства Отца Небесного, к которому свойственно произвольно стремиться каждому человеку, на какой бы ступени несовершенства он ни находился. Христос учит не Ангелов, но людей, живущих животной жизнью, движущихся ею. И вот к этой животной силе движения Христос как бы прикладывает новую, другую силу — сознание Божеского Совершенства, направляя этим движение жизни по равнодействующей из двух сил.
Полагать, что жизнь человеческая пойдет по направлению, указанному Христом, — все равно, что полагать, что лодочник, переплывая быструю реку и направляя свой ход почти прямо против течения, поплывет по этому направлению. Учение Христа тем и отличается от рпежних учений, что оно руководит людьми не внешними правилами, а внутренним сознанием возможности достижения Божественного совершенства. Только стремление к этому совершенству отклоняет направление жизни человека настолько, насколько возможно в этой жизни.
Для того, чтобы пристать к тому месту, к которому хочешь, надо всеми силами направлять ход гораздо выше. Жизнь, по учению христианскому, есть движение к Божественному совершенству. И поэтому движение к совершенству мытаря Закхея, блудницы, разбойника на кресте — составляет высшую форму жизни, чем неподвижная праведность фарисея. И потому-то для этого учения не может быть правил, обязательных для исполнения. Человек, стоящий на низшей ступени, подвигаясь к совершенству, живет нравственнее, лучше исполняет учение, чем человек, стоящий на гораздо более высокой ступени нравственности, но не продвигающийся к совершенству.
В этом смысле заблудшая овца дороже отцу небесному, чем незаблудившиеся. Блудный сын, потерянная и опять найденная монета — дороже тех, которые не пропадали…
Я прошу прощение за столь длинную цитату из Л. Н. Толстого, но я не могу не привести полностью пять заповедей в толстовской интерпретации.
«Идеал состоит в том, чтобы не иметь зла ни на кого, не вызывать недоброжелательства ни в ком, любить всех; заповедь же, указывающая степень, ниже которой вполне возможно не спускаться в достижении этого идеала, в том, чтобы не оскорблять людей словом. И это составляет первую заповедь.
Идеал — это целомудрие даже в мыслях; заповедь указывающая степень достижения, ниже которой вполне возможно не спускаться в достижении этого идеала — чистота брачной жизни, воздержание от блуда. И это составлят вторую заповедь.
Идеал — не заботиться о будущем, жить настоящим часом; заповедь указывающая степень достижения, ниже которой вполне можно не спускаться — не клясться, вперед ничего не обещать людям. И это третья заповедь.
Идеал — никогда ни для какой цели не употреблять насилия; заповедь , указывающая степень, ниже которой вполне можно не спускаться, — не платить злом за зло, терпеть обиды, отдавать рубаху. И это четвертая заповедь.
Идеал — любить врагов, ненавидящих нас; заповедь указывающая степень достижения, ниже которой вполне возможно не спускаться, — не делать зла врагам, говорить о них доброе, не делать различия между ними и своими согражданами. И это пятая заповедь».
Какая простота и чистота! Уже само название книги —
« Царство Божие внутри вас» — несет в себе самую суть христианского православного понимания жизни. Но сколько фальши в церковном христианстве, которое увязывает воедино учение Христа с Ветхим Заветом, в то время как подвиг Иисуса и его мученическая смерть на кресте были во имя борьбы с догмами Моисеевых книг!
Проблема смысла жизни становится сейчас актуальнейшей. К радости , это находит понимание в наше неспокойное время перемен.
«Никогда, ни в один век, какими бы блистательными открытиями он ни был ознаменован, проблема смысла жизни не вставала перед человечеством так остро и актуально, как в последнее время (Л. Т.)».
В заключение мне хочется повторить, что при всем уважении к религии как сфере духовного развития, то, что предлагает пастве церковь — путь односторонний и догматический, не дающий состояния духовной свободы, а следовательно и тупиковый. Но это не значит, что христианская церковь изжила себя. Она являлась многие века одухотворяющей силой всей человеческой культуры. Без духовных корней не может быть и будущего. Для нас , европейцев, как бы ни был привлекателен духовный путь Востока своей философией — он
Неприемлем, это не наши корни. И нам не освоить всех серьезных глубин мира, в котором, например, живет японец.
Мне хочется глубоко, в пояс , поклониться Толстому – философу и выразить радость за русскую культуру, имеющую такого гения.
«Философские этюды» А. Мартынов